Альпинисты Северной столицы. Бершов Сергей Игоревич. Горняшка - клуб больных горами

Сергей Игоревич Бершов (род. 1947, с. Белая Глина, Верхотурский район, Свердловская область) - советский и украинский спортсмен-альпинист.

Мастер спорта по скалолазанию (1971), мастер спорта по альпинизму 1973 год, Заслуженный мастер спорта СССР и мастер спорта международного класса (1982 год), «Снежный Барс» (1988 год), ЗТ Украины (1990 год), инструктор-методист 2-й категории. Чемпион СССР и Украины.

Биография

Детство провёл в г. Мерефа под Харьковом.

Работал слесарем, электромонтером, маляром-высотником. После окончания Киевского института физкультуры работал инструктором облспорткомитета. Доцент Харьковского института физкультуры.

Сергей Бершов стал очень известным скалолазом, альпинистом и лыжником благодаря своей невероятной выносливости. В детстве у него были проблемы с сердцем, и врачи запретили ему заниматься спортом. Однако Сергей поступил по-своему и стал активным спортсменом, через десять лет врачи не нашли у него никаких проблем с сердцем. В альпинизм пришёл в 1965 году, благодаря своему первому тренеру, известному харьковскому альпинисту Владимиру Иосифовичу (Вилу) Поберезовскому. Первое восхождение совершил в 1965 году на в. Виа-тау (3820 м).

В 1969 году окончил Харьковскую городскую школу инструкторов по альпинизму. Многие годы работал инструктором в альплагерях Кавказа, тренером в экспедициях и при подготовке команд к чемпионатам Советского Союза, Украины, ВЦСПС. Сергей Бершов активно занимался скалолазанием, которое в то время только начало развиваться в СССР. Несмотря на отсутствие специализированных скалодромов, тренировки харьковских скалолазов происходили на старых кирпичных стенах и на скалах Крыма. Бершов пятнадцать раз выигрывал соревнования по скалолазанию в СССР, шесть раз становился чемпионом и призёром международных соревнований. Трижды был чемпионом СССР по альпинизму - в 1973, 1974, 1986 годах в техническом и скальном классах, восемь раз - призёром чемпионата СССР. За время занятий альпинизмом совершил более ста восхождений 5Б и 6 к.тр., в том числе 22 первопрохождения и первовосхождения.

Несмотря на неюношеский возраст, сохраняет спортивную форму, позволяющую ему ходить первым на скальных альпинистских маршрутах высшей категории. Отработал в горах, в качестве инструктора или тренера, 1600 дней. В 1975 году стал одним из первых советских альпинистов, прикоснувшихся к скалам Йосемитов. Шёл первым во время первого «русского» прохождения маршрута «Салатэ» на Эль-Капитане.

В качестве старшего тренера готовил пять Гималайских экспедиций. Более 20 раз поднимался на семитысячники Советского Союза. В составе сборных команд совершил выдающиеся восхождения в горах Швейцарии, Италии, США, Франции, ФРГ, Непала, Японии. С 1981 года - член штатной команды альпинистов Спорткомитета СССР, после распада Советского Союза - член штатной команды альпинистов Украины и одновременно - её тренер.

В 1982 году - участник в первой советской экспедиции на Эверест. Ночью 4 мая 1982 года в связке с Михаилом Туркевичем. Это было первое ночное восхождение на вершину мира. По итогам работы первой советской гималайской экспедиции ему, как и другим членам команды, было присвоены звания Заслуженный мастер спорта и Мастер спорта международного класса.

В 1989 году участвует в гималайской советской экспедиции - траверса всех четырёх вершин Канченджанги. 14 апреля 1989 года совершает восхождение на Канченджангу Южную (8491м) - первопрохождение в рамках подготовки траверса массива. 1 мая 1989 года совершает траверс-первопрохождение Ялунг-Канг(8505м) - Канченджанга Главная (8586м) - Канченджанга Средняя (8478м) - Канченджанга Южная (8491м). Этот траверс был пройден за один день! За мужество и героизм при покорении Канченджанги награждён орденом «Дружбы народов».

16 октября 1990 года в связке с Владимиром Каратаевым совершает в тяжелейших погодных условиях первопрохождение Южной стены Лхоцзе (8516м), которую безуспешно пытались пройти многие альпинисты мира. От неё отступал трижды Райнхольд Месснер. Выдающийся польский альпинист Ежи Кукучка пророчески сказал, что если он не пройдет эту стену в 1989, то в 90-м её пройдут русские. Кукучка остался там в 1989 - советские альпинисты нашли на стене обрывок его веревки. Восхождение Бершова - Каратаева стало наивысшим спортивным достижением мирового альпинизма. Сильные снегопады, лавины и холод пытались помешать экспедиции. Сергей Бершов и его напарник находились без кислорода четыре дня на высоте 8 тысяч метров, выжидая хорошую погоду. Бершову и Каратаеву это восхождение далось тяжело. Без помощи Туркевича и Копейки Каратаеву было бы трудно спуститься. Райнхольд Месснер назвал это восхождение «восхождением XXI века».

20 ноября 1996 года в связке с Игорем Свергуном восходит на Аннапурну (8091м), по Южной стене, по маршруту Бонингтона.

31 июля 1997 года совершает восхождение на Нанга-Парбат (8125м), м-т Кингстофера, в двойке с В.Терзеулом.

1 мая 1998 года совершает восхождение на Шиша-Пангма (8012м), по классике, в альпийском стиле, с А.Боковым и И.Свергуном.

17 мая 2000 года - Эверест, С. В. гребень. Повторяет восхождение на Эверест с экспедицией краснодарских альпинистов, в качестве тренера-консультанта. Гималайский опыт способствовал тому, что весь спортивный состав экспедиции - 12 человек достигли вершины.

2003 год - Мак-Кинли

2004 год - Чо-Ойю (8201 м)

2005 год - третье восхождение на Эверест (8848 м) с И.Свергуном

2007 год - Хидден-пик (до высоты 7800 м)

2008 год - Броуд-пик (до 7300)

Многократно участвовал в спасательных работах: на Ушбе, Эльбрусе (5642 м), п. Вольной Испании (4200 м), Мижирги (5025 м), Чатын-тау (4368 м), п. Клары Цеткин (6641 м), пик Коммунизма (7495 м), Хан-Тенгри (6995 м), Нанга-Парбат (8125 м) и на Эвересте (8848 м).

12 лет участвовал в сложных высотных работах на ретрансляторах и в строительстве(Промышленный альпинизм).

Личная жизнь

Женат на Татьяне Бершовой.

Награды

• За достижения в альпинизме награждён орденами Трудового Красного Знамени (1982), Дружбы народов (1989), «За заслуги» III степени (1996), «За мужество» II степени (1999).
• В 1989 году был удостоен Почётного знака ЦК ВЛКСМ «Спортивная доблесть».
• Награждён серебряной медалью «За заслуги в развитии Кубани».
• В 2004 году удостоен звания «Почётный гражданин города Харькова».
• В 2012 году награждён знаком «Восходитель на Эверест»

При оформлении материала использованы фотографии из архива экспедиции "Кубань - Эверест 2000", предоставленные Сергеем Бершовым. Фотография Лхоцзе подарена Сергею Бершову Михаилом Туркевичем.

Сергей Бершов (С.Б.) - Думаю, что маршрут, проложенный нами в 82 г., - самый сложный из пройденных маршрутов на Эверест. Он до сих пор не повторен, хотя одна попытка, насколько мне известно, предпринималась. На нем есть продолжительные участки пятерочного лазания на высотах выше 8000 м. Это под силу не каждой команде. Тогда, в 82 году, перед нами стояла задача: пройти маршрут, который стал бы вехой в истории освоения Эвереста. Теперь, почти двадцать лет спустя, можно уверенно сказать: нам это удалось!
Что касается восхождения этого года… Ты ведь знаешь, мы восходили по одному из двух "классических" марш
рутов, который, видимо, теперь, после взвинчивания Непалом цен на пермиты , станет наиболее посещаемым. Технически этот маршрут, несомненно, проще, но прохождение любого маршрута на Эверест - серьезное испытание.

В.Б. - Одновременно с кубанской экспедицией , в которой ты принимал участие, на том же маршруте работала московская экспедиция . У кубанцев на вершину взошло двенадцать человек, у москвичей - только один. Хотя в составе московской экспедиции были сильные и достаточно именитые восходители. Как, по-твоему, в чем причина такой существенной разницы в результатах?

С.Б. - Не берусь комментировать результаты экспедиции, в которой не принимал участия. Да и можно ли считать "неудачной" экспедицию, где один участник взошел на вершину, где все восходители благополучно вернулись домой? В работе же "кубанской" экспедиции был применен опыт, накопленный в процессе организации и работы "советских" гималайских экспедиций. И.Аристову удалось создать настоящую команду, где каждый альпинист был готов участвовать в коллективной(!) работе по достижению общей цели. Надеюсь, пригодился и мой гималайский опыт. Во время восхождения мы работали на Горе четверками, сообща, не разбредаясь по маршруту, не подменяя работу команды параллельной работой восходителей - индивидуалов. Ну, и квалификация всех членов команды, уровень их физической подготовки были достаточными для работы на таком маршруте. Правильно был составлен график подготовительных мероприятий. Подготовка к экспедиции длилась больше года. Проведенные за это время четыре учебно-тренировочных сбора в горах Кавказа, несомненно, способствовали успешному восхождению. Короче - достижение всеми участникам краснодарской экспедиции вершины Эвереста - это результат ответственного отношения к делу квалифицированных восходителей.

В.Б. - Как ты считаешь, не перешли ли "кислородные" восхождения на "восьмитысячники" в разряд, условно говоря, "учебных", на соответствующем уровне, разумеется?

С.Б. - Нет, я так не считаю. Трудности, которые преодолевает восходитель на пути к вершине большой Горы, не сводятся только к разреженной атмосфере. Тем более, что любой альпинист на таком маршруте должен быть готов к тому, что кислород, попросту, кончится. Да, бескислородные восхождения ценятся выше со спортивной точки зрения. Но это совершенно не означает, что все восходители должны ставить себе такую цель. Конечно, есть альпинисты, которые в силу физиологических особенностей своего организма (подкрепленных тренировками!), способны достаточно длительное время продуктивно работать на высотах более 8000м без кислородной маски. Они могут ставить себе такую цель - бескислородное восхождение, потому что риск "отказа здоровья" минимизируется. Другим же это противопоказано - риск велик, поскольку ресурсы организма ограничены. Я не призываю искусственно тормозить спортивный рост восходителей, насильно выдавая каждому маску. Я лишь считаю, что альпинист должен точно знать, насколько много ему отпущено природой, насколько близка та грань, за которой - потеря контроля над ситуацией. Про себя я знаю, что для длительной работы на предельных высотах выше 8200м, мне следует подстраховываться кислородом. Я не боюсь лишиться на Горе "соски" (в 90-м году на Лхоцзе, в непосредственной близости от вершины, я обходился без кислорода 4 дня), но без особой нужды без кислорода не пойду. И планировать такого не буду. Я не камикадзе. Если бы меня спросили, как, в идеале, нужно готовиться к бескислородному восхождению на "большой", выше 8500м, "восьмитысячник", я бы ответил: опыт восхождения на "семитысячники", опыт восхождения на "маленький восьмитысячник", опыт восхождения на вершину выше 8500м с кислородом, бескислородное восхождение.

В.Б. - В 82 году ты стал 116 человеком, поднявшимся на Эверест. Шел двадцать девятый год "эры человека" на Эвересте. За следующие восемнадцать лет, к 2000 г., число людей, поднявшихся на высшую точку планеты, перевалило за пять сотен. Что это - показатель роста уровня восходителей? Или последствия коммерциализации восхождений на "восьмитысячники"?

С.Б. - Насколько я знаю, число взошедших на Эверест уже перевалило за тысячу. Я не буду рассуждать о притягательности. Третьего полюса - альпинистской аудитории это и так понятно. Кстати, количество людей, побывавших на любом другом "восьмитысячнике", существенно меньше. Что касается увеличения числа восходителей, устремляющихся к вершине Эвереста… Думаю, прежде всего, дело в том, что сломаны некие психологические барьеры. Альпинистская общественность привыкла к мысли, что вершина Эвереста достижима. Ну, и уровень восходительский, конечно, подрос. Снаряжение сильно изменилось. В 82-м мы не знали, что такое "гортекс", пластиковые ботинки были в диковинку… А коммерциализация… Возникновение инфраструктуры для организации восхождений на высочайшие вершины - лишь следствие наличия спроса на такие услуги.

В.Б. - Твое отношение к деятельности фирм, берущихся вести на "восьмитысячник" слабо подготовленных, но денежных клиентов? Бытует мнение, что на "восьмитысячник" можно завести любого, мало-мальски здорового человека, вопрос лишь в количестве шерпов и баллонов с кислородом. Что ты думаешь по этому поводу?

С.Б. - Провешивая перила, мастер может "протащить" по "шестерочным" скалам новичка. Но новичку для этого надо владеть техникой преодоления вертикальных перил с помощью пары зажимов. И иметь достаточную физическую подготовку, чтобы двигаться на зажимах длительное время. Но тогда он не совсем новичок. На высоте - примерно то же самое. Опытный гид может "прикрыть" неопытного клиента, планируя за него стратегию и тактику восхождения. Шерпы принесут грузы и кислород, максимально "облегчив" клиента. Но нести его они не смогут. Ему самому нужно дойти до вершины. Ножками. А это, даже с кислородом, поверь, не просто. Ты ведь знаешь - терпеть надо. На "восьмитысячниках" - долго терпеть. Каждый человек вправе попытаться достичь вершины большой Горы. А вот следует ли ему совершать эту попытку - это уже вопрос его ответственности перед самим собой и перед людьми, которые будут с ним на Горе. И с другой стороны: я считаю совершенно нормальным, когда опытный восходитель "продает" свое мастерство менее опытному, помогая тому дойти до вожделенной вершины. Но нормальная работа гида не должна превращаться в погоню за деньгами, первейшая его обязанность - трезво оценить возможности конкретного клиента в контексте планируемого маршрута. И не тащить на Гору заведомого чайника, надеясь на себя - супермена. Как наказывают горы за излишнюю самонадеянность - нам всем известно.

В.Б. - Рискну затронуть такую проблему, как "кодекс чести на "восьмитысячниках" . Много копий было сломано по этому поводу на страницах альпинистских изданий, на интернетовских сайтах... Вспоминаю эпизод, описанный во второй твоей книге, когда во время зимнего восхождения на п.Коммунизма, Николай Черный был вынужден приказать своим участникам Першину и Антипину оставить на горе умирающего Анкудинова... Растет количество восходителей, устремляющихся к вершинам больших гор. Соответственно увеличивается и количество аварийных ситуаций. И все чаще встает вопрос: вправе ли восходитель отказать в помощи пострадавшему, если понимает, что это на пределе его возможностей? Можно ли пройти мимо пострадавшего на вершину?

С.Б. - Каждая аварийная ситуация в горах - результат действий огромного количества факторов. Адекватная их оценка совершенно необходима и участвующим в ликвидации последствий аварии, и "разбирающим" ее. В ситуации, о которой ты вспомнил, Коля Черный принял единственно возможное решение, мужественно взвалив на себя огромную моральную ответственность. Тогда Анкудинов, сорвавшись на снежно - ледовом склоне, потерял при скольжении большую часть одежды, обувь и пролежал так, полураздетый, без сознания, почти час на сорокаградусном морозе. Двойка Першин - Антипин, спускавшаяся после зимнего восхождения на п.Коммунизма, с большим трудом подошла к нему уже в сумерках. Анкудинов агонизировал, это подтвердил врач, которому по радио описали симптомы. Сил на транспортировку у ребят не было. Все, что могли сделать для пострадавшего Першин и Антипин - присутствовать при его смерти. НЕ имея возможности облегчить даже его моральные муки: он уже не приходил в сознание. Но это наверняка убило бы их - холодной ночевки в тех условиях альпинисты, измученные восхождением, просто не вынесли бы. И Черный принял единственно правильное решение, приказав им спускаться.
Дальше. О том, можно ли пройти мимо пострадавшего… Если восходитель, полный сил, проходит мимо пострадавшего к вершине, делает вид, что ничего не заметил - это вне человеческой морали. Беда в другом. К сожалению, шанс спасти терпящего бедствие на больших высотах есть только в том случае, когда он, после оказания ему помощи (питье, кислород, медикаменты), в состоянии двигаться сам. А если учесть, что, как правило, помощь оказывают альпинисты, сами находящиеся на пределе истощения сил… Которые в любой момент сами могут стать "пострадавшими", обессилев. Высота с людьми жестока и неумолима. Поэтому я против скоропалительных выводов о причинах высотных аварий. Против публичных дилетантских разборок. Заметь, восходители с большим высотным опытом редко принимают участие в таких мероприятиях.

В.Б. - Благодаря статье в журнале "ГЕО", достоянием широкой общественности стали обстоятельства массовой гибели участников сразу двух коммерческих экспедиций на Эверест в 1996 г. Очень много было написано и сказано о том, какую роль сыграл в этой трагедии выдающийся русский восходитель, воспитанник казахской школы альпинизма Анатолий Букреев. Ты был знаком с Букреевым, несомненно, являешься экспертом в области организации гималайских восхождений. Поэтому интересно твоё мнение по этому поводу.

С.Б. - Анатолий - один из самых ярких наших альпинистов, действовавших в конце двадцатого века. Еще во время "отборок" в экспедицию на Канченджангу он демонстрировал невероятную физическую подготовку. Врачи сказали тогда, что его функциональные показатели были на уровне показателей чемпиона Олимпийских игр по циклическим на выносливость видам спорта. Анатолию очень много было дано от природы, он упорно работал над собой и стал восходителем мирового уровня. Когда заходит речь о бескислородных восхождениях, я, прежде всего, вспоминаю его и Валеру Хрищатого. Вот они из тех альпинистов, которые, опираясь на свои природные данные, добились спортивной формы, позволявшей им подолгу безопасно работать на высоте, решая самые сложные задачи. В той экспедиции, о которой ты спрашиваешь, в 96 году, Букреев был, несомненно, самым подготовленным альпинистом. И совершил почти невозможное: после бескислородного восхождения провел в одиночку беспрецедентную спасательную акцию. Я считаю упреки, прозвучавшие в его адрес, несправедливыми. Жаль, что не вышла на русском языке книга Анатолия об этих событиях.

В.Б. - В этом году сразу две российские экспедиции выезжали в Гималаи, называя главной своей целью восхождение на Лхоцзе Среднюю. Одной из них руководил, кстати, твой партнер по множеству восхождений Михаил Туркевич. Как, по-твоему, является ли Лхоцзе Средняя самостоятельной вершиной?

С.Б. - Почему ты задаешь этот вопрос? Ответ, по-моему, очевиден.

В.Б. - Наткнулся в Интернете на мнение, что "проблему Лхоцзе Средней" придумали русские. Мол, нет у русских "своего" первовосхождения на "восьмитысячник", они и выдумывают…

С.Б. - Странное мнение. Совершенно ведь устоялось понятие "массив". Массив Шхельды, массив Канченджанги… Ну и массив Лхоцзе. Понятно, что когда говорят о четырнадцати восьмитысячниках, имеют в виду главные вершины массивов. Возможно, характеризуя Лхоцзе Среднюю, правильнее говорить "последняя непокоренная второстепенная вершина, высотой выше 8000 метров". Для "прессы" это чересчур казенно звучит. Но как ее не называй, это совершенно логичная вершина.

В.Б. - В некоторых сообщениях по поводу подготовки экспедиций на Лхоцзе Среднюю высказывалось мнение, что единственно возможный путь к её вершине - гребневой, траверсом через главную вершину или через ЛхоцзеШар. Утверждалось, что некие особенности рельефа делают стенные маршруты на среднюю вершину невозможными. Так ли это?

С.Б. - Видимо речь шла о весьма лавиноопасной Северной стене. Восхождение по стене с юга, как мне кажется, вполне возможно. Именно там собирался пройти М.Туркевич с командой МЧС России. В 1990 г. по той же Южной стене команда, которую собирали мы с Мишей, проложила новый маршрут на Лхоцзе Главную. (Вершины тогда достигли только двое - С.Бершов и В.Каратаев - В.Б.). Месснер назвал его "маршрутом 21 века". Без ложной скромности скажу, что до сих пор это самый технически сложный маршрут, проложенный на "восьмитысячники". Но если бы я собрался на Лхоцзе Среднюю, я бы выбрал путь по юго-восточному гребню.

В.Б. - Что ты думаешь о планах восхождения на Лхоцзе Среднюю двойки Шамало - Корабельников из Санк-Петербурга?

С.Б. - Признаюсь честно, про этих восходителей услышал только от тебя, когда ты мне дал почитать распечатки из Сети, рассказывающие об их восхождениях. Увы, распад Союза существенно разобщил альпинистов. К своему стыду я не очень в курсе нынешнего состояния дел в российском альпинизме, я не "живу" в Интернете, а других источников информации маловато. Варимся в собственном соку, это плохо. Что я могу сказать про планы петербуржцев? Судя по их восхождениям - ребята сильные, с хорошим потенциалом В. Шамало, видимо, альпинист, любящий рискованные восхождения ("Бутылка" на Шхаре, с моей точки зрения, объективно опасный маршрут). Но он пока успешно доказывает свое право ходить в избранном им стиле. Представленный В.Шамало и К.Корабельниковым план восхождения достаточно смел. Автономная работа двойкой на таких высотах - весьма непростая задача. И, повторюсь, северная стена, где они собираются идти, очень лавиноопасна. Еще меня настораживает то, что у ребят нет гималайского опыта, хотя я помню слова Валерия об отсутствии средств на получение такого опыта. Понятный аргумент. Что ж, если дойдет дело до восхождения, пусть им повезет.

В.Б. - Когда экспедиция Туркевича начала работу в Гималаях, газета "Иностранец" опубликовала статью о планах МЧС России создать в Непале выездную спасательную службу для оказания помощи пострадавшим на высотах выше 7500м. Предполагалось, что российские спасатели будут работать там вахтовым способом. Считаешь ли ты возможным создание такой службы в Гималаях? И вообще, можно ли говорить об эффективной организации спасработ на таких высотах, где отказывает техника, а возможности даже самого тренированного человека ограничены? Ведь эффективная работа спасателей, скажем, в Альпах обеспечена, кроме всего прочего, и работой пилотов - вертолетчиков?

С.Б. - Службу-то создать можно, вопрос только в том, кто будет финансировать ее работу? Ведь очень недешево все это обойдется. Нужно постоянно держать в горах группу "разогретых", прошедших акклиматизацию высококлассных альпинистов - высотников и высотных шерпов, нужно содержать вертолеты, полеты которых над Тибетом, кстати, запрещены китайскими властями. А питание, а снаряжение? Думаю, если это все "осметить", получится невероятная сумма. При этом я не возьмусь предсказывать эффективность такой службы.

В.Б. - "Экологический" вопрос. Многим запомнилась фотография Южного седла Эвереста, забросанного пустыми кислородными баллонами и другим экспедиционным мусором. Решаются ли сейчас в Гималаях как - то вопросы очистки маршрутов от мусора, вывоза его из мест работы экспедиций?

С.Б. - Весной 2000г. на Эвересте, с Севера, работала японская экологическая экспедиция. В экспедиции принимали участие 20 высотных шерпов. На высотах от 7000м до 8200м они собрали большое количество кислородных баллонов. Этому способствовала погода: почти не было снега. В период же обильных снегопадов мусора практически не видно. Из АВС и базового лагеря мусор вывозится. В Непале за кислородные баллоны берут солидный залог. Не предъявил офицеру связи должное количество пустых баллонов по окончании экспедиции - потерял деньги.

В.Б. - В заключение "гималайской" темы - вопрос о шерпах. Представители этого горного народа ставят рекорды в забегах на Эверест, в ритуальных целях ночуют на его вершине. Понятно, что они акклиматизированы лучше любого пришлого восходителя, хорошо подготовлены физически. А появились ли среди них по-настоящему технически подготовленные альпинисты?

С.Б. - Мне такие не встречались.

В.Б. - Немножко сменим тему. Ты достаточно скептично относился к альпинистским чемпионатам еще в советские времена. Хотя участвовал в них и продолжаешь, кстати, участвовать до сих пор. О целесообразности проведения "соревнований отчетов" переговорено уже много. Жизнь дала ответы на многие вопросы - проводятся вполне "логичные" соревнования по скалолазанию и ледолазанию, фактически "школьным" альпинистским дисциплинам. А как ты относишься к такому мероприятию, как "Золотой ледоруб"?

С.Б. - В целом - положительно. Думаю, метод экспертных оценок может быть более объективным, чем применяемые ныне методики судейства. Хотя я не готов предложить проект реформы судейства Чемпионатов России или Украины по альпинизму.

В.Б. - Скажи, пожалуйста, кто, по-твоему, входит в пятерку лучших в мире ныне действующих альпинистов?

С.Б. - Ты знаешь, я не стану расставлять "по ранжиру" альпинистов. Ни в мировом масштабе, ни в масштабе СНГ. Даже не потому, что сам принадлежу к числу действующих восходителей, и это было бы не совсем корректно. С моей точки зрения это просто невозможно. В мире достаточно большое число восходителей высочайшего уровня. Как среди них выбрать? Можно было бы собрать желающих на "фестиваль", померяться силами в "школе"… Нет, не интересно. Дело альпиниста - восхождения. Его авторитет складывается не за один сезон, о его силе судят, все - таки, не по итогам чемпионатов, а по его восхождениям. И если он ходит много, совершает интересные восхождения, он приобретает авторитет. Его имя становится званием: Месснер, Бонатти, Хекмайер, Эрцог, Хергиани, Абалаков… Думаю, ты можешь продолжить этот список.

В.Б. - Бершов, Туркевич…

С.Б. - Эта реплика - на твоей совести! Вот молодой российский альпинист Валерий Бабанов… Несомненно, авторитетный альпинист с мировым именем. Кстати, наиболее симпатичный мне "тип" восходителя: универсал, одинаково свободно чувствующий себя на любом рельефе, на любых высотах.

В.Б. - Еще один вопрос того же плана. Назови фамилии пяти западных и пяти отечественных альпинистов, которые, с твоей точки зрения, в наибольшей степени повлияли на развитие альпинизма.

С.Б. - Как выделить именно пятерых? Вот смотри, 24 июля 1760 г. швейцарский натуралист Соссюр предложил 60 долларов смельчаку, который взойдет на Монблан. Через 26 лет Паккар и Бальма заработали эту премию. Впервые горовосхождение, как цель, было определено и совершено. Кстати, заметь, первое восхождение уже было коммерческим! Говоря о зарубежном альпинизме, я ограничусь этими именами. Что касается нашего альпинизма, вот, пожалуйста: Семеновский В.Л, Крыленко Н.В., Погребецкий М.Т., Антонович И.И., Ерохин И.А.
Семеновский очень много сделал для становления советской системы альпинизма, для организации подготовки инструкторских кадров.
Крыленко, используя свой партийный авторитет, организовывал экспедиции для освоения Памира, был первым руководителем Общества пролетарского туризма и экскурсий (ОПТЭ), в "рамках" которого тогда благополучно уживались альпинисты и горные туристы.
Антонович - отец скалолазания. Благодаря его усилиям был сделан существенный качественный скачок в технической подготовке советских альпинистов.
Ерохин первым, насколько мне известно, взглянул на альпинизм как на спорт с точки зрения методики тренировок. Будучи классным лыжником, он адаптировал известные ему методики подготовки лыжников для тренировок альпинистов.

В.Б. - В конце 1999г, начале 2000 г. на сайте Риск.Ру появилось несколько публикаций, подготовленных авторитетными альпинистами, в которых они составляли рейтинги лучших восхождений уходящего столетия. Составление длинного списка - дело кропотливое. Давай попробуем сыграть в блиц - назови, навскидку, десять наиболее значительных восхождений в истории альпинизма.

С.Б. - Вообще-то я не историк альпинизма, я практик. Давай порассуждаем: альпинизм развивался "от простого к сложному". Сначала прошли все гребневые маршруты, - возникла "проблема" стен. Начали ходить стены, - пришло время "разбираться" с высотой, и так далее…Зимние, стенные зимние, стенные высотные маршруты. И всякий раз, когда альпинизм поднимался на очередную качественную ступеньку, закреплялся на ней, совершались, как раз, те восхождения, о которых ты спрашиваешь. Если говорить о нашем альпинизме, я сразу вспоминаю восхождения Снесарева, Мышляева, Ерохина. Прохождение Южной стены п.Коммунизма командой Мысловского, алма-атинцами. Несомненно, этапные восхождения.

В.Б. - Десять лет назад прекратил свое существование "профсоюзный" альпинизм. Практически перестали существовать альплагеря. Произошла существенная "ломка" в низовых секциях. Люди не перестали ходить в горы. Кто-то нашел спонсоров, где - то возникли коммерческие и полукоммерческие клубы. В "альпинистских" странах СНГ по-прежнему действует большое количество высококлассных восходителей. Но это, в большинстве своем, люди, которые успели состояться или, хотя бы, стартовать во времена существования "советского" альпинизма. А приток молодежи в альпинизм, как ни крути, снизился. Хотя этим летом в таких районах, как Безенги и Домбай, наблюдался определенный "аншлаг". В связи с этим всем такой вопрос: как, с твоей точки зрения, организационно должен выглядеть нынче альпинизм "на местах"? Учитывая все реалии окружающей жизни. Чтобы и "школу" не потерять, и людям дать возможность заниматься альпинизмом в новых условиях?

С.Б. - Клубный альпинизм, поддержаный государственными дотациями для обеспечения начальной подготовки.

В.Б. - Неужели ты веришь в возобновление финансирования альпинизма со стороны государства?

С.Б. - Я мечтаю об этом. Почему во Франции это возможно, а у нас нет? Завидую - у них скалолазание в школьной программе.

В.Б. - Как, в идеале, тебе видится организация альпинистского сервиса в привычных для нас районах горовосхождений: на Кавказе, Тянь-Шане, Памире в нынешних условиях?

С.Б. - На Кавказе построено достаточно гостиниц. Надеюсь, что, в конце концов, их работа нормализуется, и желающие смогут ими пользоваться. Хотелось бы, чтобы продолжали работать альплагеря, как специализированные предприятия, ориентированные, прежде всего, на работу с альпинистами и туристами. Ну, ты понимаешь: недорогое жилье и питание, прокат снаряжения, связь, услуги инструкторов (гидов). В каком-то виде это уже есть: работают "Безенги", "Алибек", "Уллу-тау", "Эльбрус". Желаю их руководителям (хозяевам) найти формы работы, привлекательные для потенциальных потребителей их услуг. Очень хотелось бы, чтобы нормализовалась общественно-политическая обстановка на Кавказе, чтобы возродились и другие альплагеря, "Цей", например.

В.Б. - Сергей, ты наверняка помнишь вторую страничку путевки в альплагерь, где было перечислено, какие вещи должен иметь приезжающий туда. Свитер, ложку, две пары носков... Составь, пожалуйста, такой список для участника гималайской экспедиции. Скажем так: идеальный набор одежды для гималайца "по Бершову".

С.Б. - Я недавно, по просьбе коллег, планирующих восхождение в Гималаях, составил примерно такой список. Вот он: набор снаряжения для гималайца "по Бершову" .

В.Б. - Часто встречается название Marmot. Это личные пристрастия или что-то иное?

С.Б. - Контракта с Marmot у меня, увы, нет. Просто я последнее время много пользовался их снаряжением, мне понравилось. Предложенный мною список готовился под конкретную ситуацию. Можно использовать снаряжение иных изготовителей, лишь бы оно было качественным.

В.Б. -Тогда такой вопрос: за время занятий альпинизмом ты перепробовал массу всякого снаряжения. Назови, если можно, конкретные предметы снаряжения конкретных изготовителей, произведшие на тебя, за последнее время, наилучшее впечатление своим удобством, надежностью, функциональностью?

С.Б. - Палатки THE NORTH FACE, высотные ботинки One sport, Asolo, одежда из виндстоппера, полартека и гортекса фирм "Третий полюс", BASK, Marmot, жумары Petzl.

В.Б. - Говорить с тобой об альпинизме можно бесконечно, однако любой разговор должен иметь разумные пределы. Скажи, может быть, ты ожидал от меня какого-то вопроса, а я его так и не задал?

С.Б. - Ты не спросил, зачем люди ходят в горы!

В.Б. - Альпинисты это знают и так. Остальные все равно не поймут.

С.Б. - Видимо ты прав. Не попробовав, не поймешь.

В.Б. - Последний вопрос. О планах альпиниста Бершова на ближайшее будущее.

С.Б. - Известный украинский альпинист, Заслуженный мастер спорта Владимир Дмитриевич Моногаров мечтает стать самым пожилым восходителем, поднявшимся на Эверест. Если ему удастся найти финансирование, я пойду на Эверест вместе со своим Учителем. Поступали приглашения принять участие и в других гималайских экспедициях, но о них пока говорить рановато. Помимо этого, скорее всего, буду принимать участие в чемпионатах Украины, выступая за команду Харькова. В любом случае все мои планы связаны с горами.

И, конечно же, представителей СМИ интересовало — насколько близко к реальности то, что кинозрители увидят на экране. Сергей Бершов сказал: «Я впервые смотрел фильм в IMAX 3D и «Эверест» меня реально испугал!» . Спортивное восхождение, всё же, значительного отличается от коммерческого, о котором идет речь в фильме Бальтазара Кормакура. Об этом рассказал Мстислав Горбенко . «Есть железное правило восхождений — после 14.00 обязательно возвращаться назад, независимо от того взошел ты на вершину или до нее осталось 100 метров. К вечеру обычно портится погода и можно не успеть вернуться» . К тому же, как подчеркнул Сергей Бершов , «авторы совсем немного приукрасили действительность. Наверху люди выглядят не очень красиво — у них сопли до колена…»
По поводу коммерческих восхождений украинские альпинисты выразили несколько скептическое мнение. Правда, когда бизнес только начинался, эта разница не так бросалась в глаза. В наше время пути к вершине через ледопад (лестницы, перила) поддерживают в порядке непальцы и берут теперь вместо 100$ целых 500$ с каждого альпиниста. Грустная статистика говорит, что каждый четвертый из тех, кто пытается штурмовать вершину мира, погибает. Недавно японцы оплатили работу 36 шерпов которые почистили склоны с тибетской стороны от трупов. В 2005 родственники погибшего корейца заплатили 360 тыс.$ чтобы снять с вершины его тело.
Вся проблема в том что, начиная с высоты 7500 метров начинается так называемая «зона смерти». На высоте полетов сверхзвуковых самолетов человек не способен долго находиться без кислорода. Сергей Бершов рассказал что подъем на Лхоцзе продолжался 8 дней (из них 4 — без кислорода) и не сухощавый невысокий альпинист потерял 15 кг (!). После восхождений без кислорода на высоту больше 7500 ему пришлось восстанавливаться около года.
В наше время коммерциализация, особенно с китайской стороны Эвереста, достигла предела — на один маршрут выходят десятки групп, создается очередь, толпа. А раньше было правило: один маршрут — одна группа.
Многих героев фильма «Эверест» Мстислав Горбенко и Сергей Бершов знали лично. По словам Бершова, Анатолий Букреев , который спас людей из группы Роба Холла, был настоящим русским богатырем, но, вопреки тому что было показано в фильме, на гармошке не играл и виски не пил.
Скотт Фишер , которого в фильме сыграл Джейк Джилленхол, организовал первые коммерческие туры в 1992 году, за четыре года до событий показанных в картине. «Скотт Фишер в картине показан не с очень хорошей стороны. На самом деле он был очень сильным руководителем. Даже в горах не выпускал из рук спутниковый телефон, вел репортажи в прямом эфире, искал и находил спонсоров! » — рассказал Мстислав Горбенко который лично знал и дружил семьями с Фишером.
Украинские альпинисты сошлись во мнении, что руководитель группы Роб Холл погиб потому, что вопреки обстоятельствам (резкое ухудшение погоды) решил помочь своему другу Дагу Хансену дойти до вершины…
Сергей Бершов заметил по этому поводу: «Горы стояли и будут стоять. Жизнь — одна, а в горы всегда можно вернуться!»
Специально для сайт Николай Лежнев

.
В связке с еще одним украинцем из группы, м, он поднялся на восьмитысячник ночью, по Южному склону. До сих пор подобное не повторил никто.

поднялся на Эверест 4 мая 1982 года. Однако застать юбиляра в Харькове в этот день не удалось: несмотря на свои 70 лет, Сергей Бершов активно путешествует, преподает в Академии физкультуры и инструктирует других альпинистов. Наконец мы встретились в зале Харьковского альпклуба. На большом макете Эвереста Сергей Игоревич показывает маршрут первой советской гималайской экспедиции – один из самых длинных.

Самый сложный путь

– Сергей Игоревич, почему советская экспедиция пошла на вершину по Юго-Западной стене?

– Нас очень много лет не пускали в Гималаи, а когда в ЦК КПСС наконец разрешили, там побывало больше 100 человек. Надо было что-то сделать особое, и был выбран этот новый сложный путь.

– А не пускали столько лет почему?

– Два раза отбиралась сборная команда. Первый раз – в начале 60-х годов, совместно с китайцами планировали идти, было отправлено уже снаряжение для экспедиции в Китай. Но после того как Китай занял Тибет, все отменили. Китайцы зашли туда успешно с нашим снаряжением. Потом в 70-е годы собирали команду, но не получили разрешение от ЦК партии.

– То есть на вашей команде лежала огромная ответственность?

– Да, как потом рассказывало наше руководство, приказано было продолжать восхождение на вершину до первого результата даже в том случае, если кто-нибудь из нас погибнет. А по правилам советского альпинизма в этом случае нужно было прекратить восхождение и немедленно спускаться. Но все обошлось благополучно, и 11 человек из 16 побывали на вершине.

– Как вы готовились? Как подбирали снаряжение?

– Мы два года готовились к Эвересту, ходили вместе на Тянь-Шань, Памир. Обувь нам покупали итальянскую – были такие пластиковые ботинки со вставками из собачьего меха. Кошки и ледорубы покупали за границей, все остальное делали специально для этой экспедиции. Вообще нас к Эвересту готовили как космонавтов. В Институте проблем питания нам разработали космический рацион – сублимированные продукты, консервы. Мы проходили обследование в тех же клиниках, у тех же врачей, что и космонавты. Нас поднимали в барокамере на огромную высоту, смотрели, как организм себя поведет – я, например, поднялся на 10 тысяч метров. Вот такие эксперименты проводили, очень серьезный был подход.

– А могло так все закончиться, что маршрут оказался бы не пригодным для восхождения на вершину?

– Нет, об этом не могло быть и речи. Мы исходили из реальных возможностей: выбрали сложный, но безопасный путь. Он, кстати, до сих пор самый сложный на Эвересте. Вот почему за 35 лет его никто не повторил.

«Скоро повара на Эверест полезут»

– Вы с Михаилом Туркевичем зашли на вершину ночью – это уникальный случай в истории Эвереста. Почему так вышло?

– Я бы предпочел зайти днем, полюбоваться видом. Но когда мы были в штурмовом лагере, с нами связалась наша первая двойка, Мысловский и Балыбердин. Они попросили помощи на спуске – закончился кислород, заканчивались силы: за 4 часа спустились всего на 50 метров. Принято было решение, что мы с Туркевичем выйдем навстречу. В 6 часов вечера мы вышли, а в 9 встретили их на высоте примерно 8750 метров – всего чуть больше 100 метров они прошли. Мы отдали им кислород, напоили их компотом, накормили сухофруктами. Они продолжили спуск, а мы по рации попросили у руководителя экспедиции разрешения подниматься на вершину. Я до сих пор удивляюсь, что нам разрешили идти. Я бы не отпустил наверное. Но нам дали добро. В 22.22 мы были уже на вершине. Там я оставил вымпел клуба «Донбасс» и повесил на него герб Харькова. Пытались сфотографироваться, но без вспышки ночные фото не вышли. Поэтому задерживаться не стали, начали спуск, а через полчаса догнали наших товарищей – они были ослаблены и далеко не ушли.

– Мы до утра спускали их до лагеря на высоте 8500 метров. А там попили чай и пошли дальше, до 6400 метров, переночевали и вышли в базовый лагерь. Евгений Тамм, руководитель восхождения, сказал мне тогда: «Вы не представляете, Сергей, что вы сделали. Вы спасли экспедицию!». Потом после нас поднялось еще 7 человек, причем последней группе запретили идти. Сказали из Москвы: «Хватит лезть, у вас скоро повара на Эверест полезут». Боялись, что будут какие-то неприятности. А те уже были на высоте около 8 тысяч и сказали: «Мы вас не слышим». Руководитель все понял, а они успешно взошли и спустились 9 мая.

Потом несколько команд из Чехословакии, Польши пытались пройти наш маршрут после того, как узнали, что мы на высоте 7 тысяч оставили немного кислородных баллонов. Но когда подходили под эту стену, отказывались от подъема. Надо было такую команду, как у нас иметь.

– У вас внутри команды не было конкуренции по поводу того, кто первый взойдет на Эверест?

– Да о чем вы? Там же перед нами было 100 человек – какая уже разница! И мыслей не было об этом: первый – не первый.

– Помните ощущения свои?

– Таких вот восторгов не было. Вышли, говорю: «Миша, мы на Эвересте». Ну и все. Мы знали просто, что нам еще предстоит догонять и спасать своих, потому самые приятные ощущения были уже после того, как мы спустились.

«Идем в горы не погибать»

– Наверное, после таких походов альпинисты сильно теряют вес – ведь надо много дней почти не есть и не спать?

– Самая большая потеря была не после Эвереста, а после Южной стены Лхоцзе (четвертый по высоте восьмитысячник мира, находящийся на границе Китая и Непала – прим. «ХН») – минус 15 кг при моих 65. Большая физнагрузка, мало едим, не хватает воды. Пить надо много, а воду топить изо льда и снега. Это занимает много времени. Надо 3–4 литра пить в сутки, но столько не получается, это надо только сидеть и готовить воду.

– После того вы были на Эвересте еще дважды?

– Всего три раза побывал на вершине и дважды не дошел. В 2004 году водил альпиниста в гору, но у него заканчивался кислород – не рассчитал. Я объяснил тогда, что мы либо спускаемся, либо остаемся на горе навсегда. Он меня послушал. А в 2003 году был несчастный случай в украинской экспедиции – спускали обмороженного альпиниста.

– Сейчас возможно организовать украинскую экспедицию на Эверест?

– Было украинское восхождение в 1999-м по классическому маршруту из Тибета. Но времени с тех пор уже много прошло, выросло новое поколение ребят. Я считаю, пора уже проводить чисто харьковскую экспедицию. Это возможно – люди есть, подготовка есть, денег нет. Найдем финансирование – пойдем. Скорее всего, весной следующего года.

– Как вы относитесь к тому, что Эверест сейчас становится коммерческой забавой для богатых, но не очень подготовленных людей?

– Многие считают так: раз я заплатил деньги, то я зайду. Но это не всегда получается. Мы тем, кто к нам обращается за сопровождением, советуем пройти определенную подготовку. Практически каждый здоровый человек может подняться на Эверест, но перед этим надо как минимум на два семитысячника зайти. Это займет примерно два года.

– Бытует мнение, что на Эвересте все обочины завалены альпинистским мусором. Это так?

– В последнее время каждая экспедиция оставляет экологический залог – 4 тысячи долларов. И если она не сдает полностью весь мусор – баллоны, банки, батарейки и все остальное – эти деньги остаются на экологические нужды. Поэтому каждый старается все унести.

– А тела погибших остаются на вершинах?

– Я в 2005 году наблюдал, как спускали тело японского альпиниста с высоты 8700 метров. Там экспедиция состояла из 30 шерпов и стоила четверть миллиона долларов. Многие поднимают тему о том, что группы проходят мимо упавших альпинистов обессиленных и не останавливаются, чтобы их спасти. Дело в том, что если такие участники коммерческих походов остановятся, жертв будет гораздо больше. Дай бог, чтобы они сами дошли вниз.

– Постоянное соседство со смертью наверняка меняет к ней отношение?

– Мы не думаем об этом. Мы же идем в горы не погибать. Если все предусмотреть – то все будет нормально.

Памяти безвременно погибших 23 июня 2013 года в Пакистане от рук террористов .

Воспоминания известного харьковского альпиниста, заслуженного мастера спорта Сергея Бершова о погибших в Пакистане харьковских альпинистах.

Сообщений из-под Нанга-Парбат мы ждали каждый день, но связь работала не ахти, да и некогда было ребятам – шла рутинная экспедиционная работа: обработка маршрута, установка лагерей. Нанга-Парбат – серьезная гора, хоть и «невысокая» – 8.125 м. Зато третья среди восьмитысячников по количеству несчастных случаев. С нее, если вспомнить, в 1895 году начался штурм вершин-восьмитысячников, начался трагически – англичанин Маммори и его спутники-шерпы с восхождения не вернулись. Трагедии продолжались, и когда немецкие, австрийские альпинисты поставили целью взойти на Нанга-Парбат. 1934-й год – погибли 9 человек, 1938-й – 16. «Кровавая Нанга-Парбат», «гора ужасов» – так ее называли. Но те ужасы, трагедии, жертвы были следствием козней стихии: лавин, камнепадов, и, возможно, недостаточного высотного опыта. По-настоящему кровавым, действительно горой ужасов Нанга-Парбат стал ночью 23 июня.

Хотя причем здесь гора? Она ни в чем не виновата. Она, как и все горы, предлагает восходителям только честную борьбу. Вот мои ледники, стены, взлеты, кулуары. Вот грозы, лавины, ураганные ветры. Преодолейте все, докажите, что достойны меня!

Горы всегда были территорией свободы, чистых и добрых отношений. Туда убегали «от обид и от тоски» суетной равнины: зарядиться положительными эмоциями, привести в порядок душу и мысли. Не хочу утверждать, что мир перевернулся, но симптомы все более очевидны.

Трагедия под Нанга-Парбат – один из таких тревожных звонков: мир, опомнись! Наших ребят расстреляли в горах. А когда людей взрывают или расстреливают в городах, разве это не так же низко и подло? Кому мстят?

За пару дней до трагедии Игорь писал: «Настроение и самочувствие у всех отличное. Дело за погодой». Он предвкушал: «Впереди еще месяц работы…». А счет уже шел на часы, и погода не имела никакого значения… Он думал о перилах ко второму лагерю, а двенадцать (или сколько их там было) грязных отморозков уже готовили свои автоматы для расстрела. Они пробрались в лагерь ночью, вытащили из спальников сонных, безоружных, ничего не понимающих людей… Наверное, ребятам весь этот ужас показался страшным сном. Но ночной кошмар был реальным. Прогремели выстрелы. Десять человек: украинцы, словаки, китайцы, литовец, американец, пакистанец, непалец, – уснули навек.

Террористы не впервые используют спортсменов в качестве удобной мишени. Спорт популярен в мире, достижения атлетов восхищают, они всегда в центре внимания. Боевикам только это и нужно – заставить мир содрогнуться. Так было в Мюнхене в сентябре 1972-го. Двери штаб-квартиры олимпийской сборной Израиля были не заперты, когда туда в половине пятого утра ворвались палестинские боевики. Террористы убили тогда 11 человек.

Так было в апреле нынешнего года в американском Бостоне, когда на финише марафонского забега прогремели взрывы. Трое погибших, 250 раненых – таков итог.

Так было и 23 июня в Пакистане. Когда пришли первые сообщения, очень расплывчатые, неконкретные, мы встревожились. Следующая информация с указанием места: район Нанга-Парбата, – взволновала еще сильнее: только бы не это! Тем более, что прозвучала цифра – десять убитых. А у нас как раз десять человек в экспедиции. Могло же и так быть – одни с маршрута пришли, другие еще не вышли, все вместе обсуждают дальнейшие действия. И все ночуют в лагере. Могли вдесятером попасть в ту дикую бойню. Хоть этого не случилось! Но когда пришло сообщение с фамилиями, это словами не передать.

С Игорем Свергуном мы 23 года (!) были связкой. Альпинистам не надо объяснять, насколько люди срастаются душами, постоянно доверяя друг другу собственную жизнь на восхождениях. Знал его еще студентом, подающим надежды альпинистом. Свергун тогда уже начал участвовать в чемпионатах СССР. В паре с Виктором Голощаповым они очень хорошо о себе заявили в снежно-ледовом классе. Ну а потом, когда я его пригласил отбираться в сборную профсоюзов – перед восхождением на восьмитысячник Лхоцзе, уже поближе познакомились. Он как кандидат принимал участие, я как тренер. В Крыму тренировались и у нас в Харькове – общефизическая подготовка, специальная техническая. Приезжали на Кавказ до начала общих сборов, акклиматизировались, проводили забеги на склонах Эльбруса. Имея опыт отборов в две советские гималайские экспедиции на Эверест и Канченджангу, я готовил ребят по той же системе. Игорь Свергун, Гена Копейка, Витя Пастух, Леша Макаров успешно прошли все суровые отборочные тесты. Никто им не подыгрывал – я просто поделился системой подготовки. Вот там мы с Игорем и познакомились по-настоящему. Чем он выделялся? Ну, во-первых, был самый молодой – 24 года. Как и я когда-то, параллельно занимался альпинизмом и скалолазанием, а это всегда дает фору на восхождениях. Выделялся своей целеустремленностью. А еще он играл на гитаре, знал много прекрасных песен – альпинистсикх, бардовских, народных. А гитарист всегда душа компании.

В альпинизм Игорь пришел из туризма, которым увлекся еще школьником. У него был великолепный наставник – учитель физкультуры Георгий Куприянович Кардаш, о котором он всегда говорил с большим теплом и благодарностью. Первые походы, любовь к путешествиям, к горам – все это от Георгия Куприяновича. Характера парню было не занимать, хотелось быть первым, добиваться большего. Когда мы уже стали связкой (а на бивуаке, в палатке о чем только напарники ни говорят), обнаружили, что мотивация к занятиям альпинизмом у нас была совершенно одинаковая: «Мне это нравится, хочу подниматься на самые высокие и красивые горы»!

Об Игоре я много и с удовольствием рассказываю в своей книге «Южная стена Лхоцзе». Кстати, прохождением этой стены ХХI века (а прошли мы ее в 1991-м) Игорь очень гордился, всегда с нее начинал список своих альпинистских достижений. Вспоминаю эпизод, который, по-моему, исчерпывающе характеризует моего друга как Альпиниста и Человека с большой буквы. В 1992 году Игорь участвовал (без меня) в организованной Михаилом Туркевичем украинской экспедиции на Эверест. Команда сильная, но не в лучшей форме. Из-за финансовых проблем не смогли провести даже акклиматизационный сбор на Эльбрусе. Из всех участников к подъему по Юго-Западной стене был подготовлен только Свергун. Мы с ним накануне экспедиции много ходили на Кавказе, потом поднимались на пик Победы на Тянь-Шане, Монблан в Альпах. «Ты не только можешь, ты обязан взойти!», – напутствовал я друга, провожая в Гималаи. Но в решающий момент рядом не оказалось партнера, с которым он мог подняться на Гору.

Вместе с харьковчанином Витей Пастухом и Володей Гончаром из Донецка они с отметки 8.400м предприняли попытку подняться на вершину. Увы, сказалась недостаточная акклиматизация. Виктор подморозил ноги, у Володи начиналась пневмония. Ребята ушли вниз. А Игорь решил переночевать в найденной ими палатке (там оказался баллон с кислородом), чтобы назавтра попробовать взойти. Вот как он сам об этом вспоминал: «Закутался в спальный мешок, открыл кислород без маски, просто так, самотеком. И под легкое шипение кислорода уснул. Как позже выяснилось, проспал почти 20 часов. Солнце находилось в зените, надо было решать, куда идти. Конечно, вверх. Ведь экспедиция должна была вот-вот закончиться, и еще одной возможности побывать на Эвересте мне, скорее всего, уже не представилось бы. Дошел до Южной вершины. Под ней уткнулся в снежный карниз с выносом до двух метров. Я знал, что до Главной минут сорок ходу. К тому же с нее свисали оставленные кем-то веревки. Но мне не хватило каких-то десяти метров. Пришлось траверсировать склон в сторону Главной вершины, и уже в темноте я уткнулся в такое место, откуда не смог двинуться ни вверх, ни вниз, ни в стороны. В какой-то момент просто стало страшно: я один, в темноте, без страховки. Координация нарушилась, я не мог определить крутизну склона. Но все же кое-как вытоптал площадку и стал дожидаться рассвета…» Но еще до восхода солнца он нашел свои следы, дошел по ним до палатки, а утром повернул вниз. А в базовом лагере решили, что он поднялся на Главную. С трибуны Верховной Рады на всю Украину торжественно объявили, что харьковчанин Свергун взошел на Эверест. Игорь пришел в лагерь и сказал: «Нет, я на Главной вершине не был». Джентльмен! Ему говорят: «Ну кто тебя за язык тянул? Сказал бы, что был!». Игорь в ответ: «Но я же там не был!».

Мы поднялись на Эверест вместе, в 2005-м. Могли побывать раньше, в 1999-м. Но тогда случилась трагедия, погиб Вася Копытко, а Володя Горбач остался жив только благодаря самоотверженности Игоря Свергуна, Коли Горюнова, Сергея Ковалева, всех наших ребят, шерпов и альпинистов из разных стран, боровшихся на горе за его жизнь.

Говорили: «Свергун – везунчик». Действительно, из таких переделок выбирался! На Эвересте в 1992-м. На Хидден-пике в 2007, когда мы долго ждали погоды, наконец дождались и тут, в 150 метрах от вершины сорвался чешский альпинист и чудом не сорвал Игоря. Я, выйдя из-за перегиба, вижу, как чех катится на километр вниз по склону и улетает по кулуару. Люди – а на горе народу хватало, было несколько экспедиций из разных стран, проводили его глазами, и пошли своей дорогой к вершине. Два чеха, его друзья, говорят: мы – вниз. Мы со Свергуном переглянулись и тоже повернули. Что здесь долго размышлять? Если парень жив, понадобится наша помощь. Чехи вдвоем ничего не сделают… Когда спустились, тот был уже неживой. О том, что Игорь мог оказаться с ним рядом, не говорили. Размышляли: идти снова на гору или нет. Мы же акклиматизированные, форма – лучше не бывает. Палатки, снаряжение – все на горе. Но решили не искушать судьбу. Мы для таких случаев вывели формулу: «Горы стояли и будут стоять, и мы к ним еще вернемся». Умение вовремя повернуть – это настоящий профессионализм.

Игорь поставил перед собой цель: стать высококлассным, успешным, востребованным горным гидом – и стал. Выучил английский, закончил магистратуру Харьковской академии физкультуры по специальности «Олимпийский и профессиональный спорт». Не мог без гор, без путешествий. Любил это. Он, как и я, не работал, а занимался любимым делом. Очень профессионально, вдумчиво, делая упор на безопасность. Сколько раз на том же Эльбрусе мы поворачивали клиентов вниз, не сговариваясь, понимая друг друга с полувзгляда. Ничего удивительного. Когда 23 года ходишь в связке, решения принимаются одинаковые без всяких слов. Так же, как мы давно обходились без слов, страхуя друг друга. Ты просто уверен – надежнее не бывает.

Внизу, в Харькове каждого брали в плен семьи, друзья, дела. Может в последнее время не так часто общались, как раньше, но если неделю не видимся, не слышим друг друга – уже что-то не то. Игорь смеялся: «Елки-палки, в горах месяцами из одной миски едим, в одной палатке спим, а домой вернулись – и будто в разных городах». Ничего удивительного, мы принадлежали к разным поколениям, у каждого свой круг общения, интересы, заботы. Но в горах возрастная граница исчезала.

Вообще это так важно и значимо, когда есть человек, с которым ты ходишь и будешь ходить в горы. На которого всегда можно положиться. Если этот человек уходит, образуется такая брешь, такая пустота…

Диму Коняева и Бадави Кашаева я знал, конечно, меньше. С Бадави познакомился несколько лет назад. Он приходил тренироваться – просто для себя, чтобы в форме быть – на базе нашей кафедры в Академии физкультуры. Бегал, «качался», потом шел в баньку. Как-то попросил одного из работников кафедры познакомить с Бершовым. Познакомились и Бадави сказал: «Хочу заниматься альпинизмом». Ему было тогда лет сорок девять, но он очень целеустремленно начал заниматься. Со мной на Кавказ в первый раз не смог поехать, отправился с Игорем. Не слишком удачно, на Эльбрус не получилось подняться. Но это Бадави не оттолкнуло, он очень серьезно продолжал заниматься альпинизмом. Как я понял, он ко всему в жизни относился основательно. Такой подход всегда дает свои результаты. В альпинизме тоже очень быстро появились успехи. Он занимался с опытными инструкторами, выезжал с ними в Крым. Физическую подготовку подтягивал, техническую. С Игорем ездил в Гималаи, в Америку, на Памир, Тянь-Шань. Понимался на семитысячники: пик Коммунизма, пик Корженевской, Хан-Тенгри…Его друг, которому здоровье не позволяет выезжать в горы, говорит, что Бадави и его «влюбил» в горы. Он ими просто жил. Мы с Бадави поднимались на Эльбрус, ходили вокруг Кайлаша в Тибете. Месяц назад вернулись из Непала, где были на Айленд-пике, Амадабламе. Он очень серьезно готовился к восхождению на Нанга-Парбат. Хотя был зимой на Эльбрусе, поехал еще в Гималаи, чтобы как следует акклиматизироваться перед восьмитысячником. Консультировался по многим вопросам с Игорем, со мной. Очень правильно и серьезно подходил ко всему – был настоящим альпинистом.

Дима Коняев тоже пришел в альпинизм уже состоявшимся человеком. До этого были путешествия в разные интересные точки нашей планеты – в Альпы, в Америку. А потом мой крестник Сережа Антипов нас познакомил. Дима поднимался с нами на Эльбрус, ездил с Игорем в Гималаи, в Южную Америку…Очень интересный, глубокий, разносторонний человек.

Не могу поверить, что провожая в начале июня ребят в Пакистан, прощался с ними навсегда. Хоть мы с Игорем и напарники, но не всегда путешествовали вместе. То его что-то не пускало, то меня. Например, на Нанга-Парбат я не поехал, потому что экспедиция дорогостоящая. Я был на этой горе 16 лет назад, не захотел обивать пороги спонсоров ради вершины, на которую уже поднимался. Мы прощались очень буднично. Как сотни раз до того. Я пожелал горЫ, сказал традиционное: «Будьте осторожны». Тут ведь говори-не говори. Но я в Игоре был уверен. Голова на плечах есть, умение вовремя уйти в случае серьезной опасности проверено годами восхождений. Это умение передано нам старшими товарищами, оно всегда работает в горах. Вернее, работало. До 23 июня.

Сыну Игоря, Егору Свергуну 26 июня исполнилось тринадцать. Сыну Димы Коняева два годика, дочери – семь. Сыну Бадави Артуру – двадцать шесть. Кто ответит за то, что они остались без отцов? Матери потеряли сыновей? Жены стали вдовами?

Я снова и снова пытаюсь представить ту страшную ночь. Что они чувствовали, стоя, безоружные, под дулами безумных талибов? И – не могу!

Нет и не может быть оправдания терроризму. Никакие «высокие» цели не могут оправдать подлость, жестокость, фанатизм!